Чтобы переодеться на месте, пришлось бы ступать босыми ногами в грязь, которая, судя по запаху, естественным образом вбирала в себя содержимое ночных горшков. Поэтому Джулия вернулась на улицу и полностью разделась там, где на нее смотрели окна всех домов, а над головой продолжал витать тонкий дымок от крушения вертолета. Находясь обнаженной на открытом воздухе, она всегда испытывала возбуждение, которое сейчас лишь усугублялось страхом и непривычностью обстановки. Джулия с минуту постояла голышом, всем телом ощущая морось, а когда проводила пальцами по гусиной коже возле плеч, вызывала упоительную дрожь и нащупывала неглубокие шрамы на животе и груди. Она пока что оставалась собой. Она была жива.
Еще не одевшись, Джулия воспользовалась случаем и присела пописать. До ее слуха вновь донеслась ружейная стрельба. Она гремела где-то вдалеке, но все равно поток мочи превратился в жалкую, перепуганную струйку. Посмеявшись над собой, Джулия впервые обратилась к своему ребенку вслух:
— Не переживай. Мамочка не всегда будет такой трусихой.
Юбка сидела плохо, впивалась в живот и не давала застегнуть последний крючок. Мокрая рубаха, как назло, оказалась страшно холодной, хотя понятно было, что она согреется от тела. Джулии пришло в голову поискать в домах пальто, но вряд ли кто-нибудь оставил бы такую ценную вещь. Как бы то ни было, в этот миг изменился ветер, который принес звук голосов — множества одновременных голосов. Она сунула ноги в ботинки и быстро затянула шнурки, дрожа от холода и нервов.
Сумку для инструментов, какую вполне могла носить пролка, Джулия решила захватить с собой. Комбинезон свернула в узел вместе с кушаком и значком, чтобы оставить на низкой садовой стене: глядишь — и пригодится какой-нибудь Гарриет. Собравшись уходить, она заметила трепещущий на ветке листок бумаги, огляделась и поняла, что такие же листки во множестве белеют по всей улице. Она с любопытством сорвала с ветки ближайший и прочла:
Зачем погибать за партию?
Борясь и погибая за партию, вы поколениями приносите себя в жертву на алтарь злостной лжи. На фоне бесконечных и беспричинных войн вы видите, как ваших родных — детей, родителей, дедов — бьют, истязают, морят голодом в темницах тирана, бессмысленно разрывают на куски. Всю свою жизнь вы трудитесь на благо чужого человека, приумножая его богатства; вас кормят крошками и одевают в рубище, чтобы угнетатель-партиец мог купаться в порочной роскоши, предаваясь злосексу и сваливая вину на вас, честных людей, которым предъявляют ложные обвинения. Каждый англичанин, отдающий жизнь за партию, становится потерей не только для своей страны; он становится потерей для общего дела порядочности…
Далее в плотном печатном массиве все шло в том же духе до самого низа страницы, где более крупным шрифтом значилось: «Послание Братства свободных людей». Джулия слишком нервничала, чтобы дочитывать до конца, а потому сложила листок и убрала в карман. Затем она двинулась дальше, придерживаясь, насколько позволяли извилистые улицы, южного направления. Она все яснее сознавала, что гомон толпы раздается где-то впереди, с каждым шагом становясь более четким и слитным. При этом в нем не было тревоги, не звучало и грома схватки. Наверное, было бы не так уж плохо повстречать других людей, особенно теперь, когда она отделалась от изобличающего ее комбинезона. С этими мыслями Джулия зашагала на гомон и вышла на более широкую улицу, где у железнодорожного вокзала собралась многосотенная толпа, состоявшая, судя по виду, из пролов. Вход охраняли мужчины с винтовками, что само по себе было обычным делом: любые вокзалы и станции зачастую спонтанно превращались в контрольно-пропускные пункты. Необычным, даже из ряда вон выходящим сейчас казалось другое: эти мужчины не были одеты в форму. По сути, с виду они не отличались от пролов. Большинство вышло в серых рубашках, очень похожих на ту, что совсем недавно своровала Джулия. На одном было какое-то нелепое подобие кителя, истрепанного и засаленного, с высоким угловатым воротником.
От вида пролов с винтовками у Джулии возникло странное чувство. Как будто она увидела собаку с зажатой в лапе авторучкой. Это зрелище несло в себе радость, но то была радость абсурда, скрывавшая страх. Где-то совсем рядом прогремел ружейный выстрел, и Джулия вздрогнула. Люди в толпе тоже переполошились и стали озираться. Охраняющие вокзал мужчины что-то выкрикивали. А затем, когда прогремел еще один выстрел, все пролы разразились смехом и аплодисментами.
Джулия продвигалась по краю толпы, не отваживаясь проникнуть вглубь. Она запоздало вспомнила, что обута в партийные башмаки, которые по-прежнему ее выдавали. Но вроде как никто не возражал против ее присутствия, а женщина, с которой она встретилась взглядом, улыбнулась. Джулия рискнула улыбнуться в ответ — здесь можно было не стыдиться выбитых зубов — и почти решила проталкиваться к вокзалу. Поезд из города был бы очень кстати, а вооруженные мужчины, скорее всего, относились к повстанцам, так ведь? Ей, вероятно, выпал желанный шанс. Но раздался еще один выстрел. С той же стороны послышался резкий, невнятный крик, заглушаемый следующим выстрелом. Только теперь до Джулии дошло, что здесь происходит. Таких звуков она не слышала с детства: на улице расстреливали.
Это определило ее решение. Она отошла в сторону, пытаясь не суетиться. По пути ее осенило мрачное подозрение, что Гарриет Мелтон была права: Джулия не сможет быть в безопасности у людей из Братства. Пролы чаще всего оказывались правы в том, что касалось жутких дел. Джулия на секунду задумалась, не пойти ли назад — отыщет свой комбинезон, вернется в тот странный музей с охраняющим его моржом…
Но она упрямо шагала в южном направлении, сделав лишь небольшой крюк, чтобы оторваться от толпы. Вскоре она вышла на узкую грунтовую дорогу между двумя рядами разрушенных домов, которая шла более или менее в нужном ей направлении. Как ни удивительно, дорога упиралась в плотную темную стену деревьев. Ее надежды оправдались: это был лес, такой дремучий, что деревья загораживали весь обзор. Она с благодарностью нырнула под их сень, склоняясь под низко нависающими ветвями, и рассмеялась, когда неосторожно задетый сук обрушил на ее голову целый ливень.
Впрочем, через некоторое время стало очевидно, что это не настоящий лес, а один из пригородов, уничтоженных зажигательными бомбами во время массовых налетов пятидесятых годов. За последующие три десятка лет руины превратились в подобие холмистой местности, на которой сам по себе сформировался лес. Тут и там среди деревьев все еще просматривались жмущиеся друг к другу дома без окон и без крыш, полностью одетые мхом и плющом. Внутри их стен теперь росли взрослые деревья. В долинах, некогда служивших улицами, среди корней кое-где виднелись островки асфальта. Но любопытнее всего выглядел наклонившийся под лихим углом уличный фонарь с жутко грязным, но еще целым стеклянным колпаком.
В одной развалюхе без крыши Джулия обнаружила прямоугольный «бассейн» со стоячей водой, подернутой рябью от накрапывающего дождика. Опустившись на колени, она смахнула в сторону сор и жадно припала к воде. Потом вспомнила, что у нее от купленного утром каравая хлеба осталась горбушка. Джулия достала ее из сумки для инструментов и съела в приливе небывалого счастья. Попади она в тот момент под пулю, ее душа была бы спокойна. Не иначе как впервые в жизни она делала то, что считала правильным.
Ей даже захотелось обустроить себе какое-нибудь лесное прибежище. Вечерело; здесь было сыро и неуютно, зато безопасно. Но вслед за тем она заметила, что впереди листва редеет и виднеется открытое пространство. Любопытство одержало верх, и Джулия рискнула пойти дальше.
За лесом до самого горизонта простирался травянистый луг. На востоке вился дымок от костра, очень тонкий и бледный, как ожившая паутина. Это была единственная деталь на фоне открытого серого неба. Джулия зашагала дальше, наслаждаясь приятной усталостью в ногах и саможитом; мысль ее курсировала свободно и беспрепятственно. Здесь было даже приятнее, чем в Лондоне. Как будто она осчастливила эту землю своим нежданным присутствием. Она брела по колено в траве. Из-под ног искрами порскали маленькие кузнечики. Солнце начало садиться в дымке, и по горизонту на западе разлилось рассеянное свечение. Джулия уже собиралась идти всю ночь напролет. Она помнила, что существует способ ориентироваться по звездам, но как именно найти юг? Да и звезды на затянутом облаками небе могут быть неразличимы. А нет ли способа определить юг по Луне? Даже усиливающийся голод ее не беспокоил. Дитя ПАЗ, она знала, что в крайнем случае даже прыгающие под ногами кузнечики и те сойдут за пищу.
